Зарисовка. Сокаро

[dgm-noformat]

Персонажи: Винтерс Сокаро, упоминаются ОМП
Рейтинг: G
Размер: мини
Дисклеймер: все принадлежит Хосино Кацуре.
Размещение: только с моего согласия.
Предупреждение: ООС
Предупреждение: далекий предканон

Наверное, нет ни одного убийцы, у которого не было бы своего любимого призрака за плечом. Винтерс Сокаро не стал исключением. Убивать он любил, хотя убийцей себя и не считал. Он считал себя солдатом, воевавшим сначала у себя на родине то за, то против очередной хунты, а потом за весь мир. На самом деле цели были не так уж и важны, привлекал сам факт возможной схватки, поэтому его жертвы могли за себя постоять, иногда и сражаться на равных. В том, чтобы резать овец не было никакого удовольствия: кровь, блеяние и полное отсутствие азарта. Его любимый призрак тоже имел тяжелое мачете, отменный карабин и около сотни килограммов живого веса. И он был его другом. Наверное. По крайней мере, к нему можно было повернуться спиной.
Память у Сокаро была далека от идеальной, особенно на вещи, которые он запоминать не хотел. Поэтому он не знал, с чего все началось, помнил только, что пообещал Мигелю отрезать уши и нос, а за голову выручить денег - за того назначили награду, правда, меньшую, чем за Сокаро. Может, с того все и началось, что Мигель посчитал несправедливым разницу в тысячу песо. А может, не поделили последнюю бутылку текилы.
Они тогда остановились на ночь неподалеку от Эрмосильо, их было трое: сам Винтерс, Мигель и его брат. Как того звали, Сокаро не помнил, в памяти осталось, что Мигель часто звал его Ниньо*. Ниньо этот был всего на голову ниже их обоих, то есть выше всех остальных на ту же голову. А еще у братьев была индейская кровь. Да у кого в Мексике ее нет? Этот факт отпечатался в сознании Сокаро очень хорошо - хоронили они Мигеля не по христианскому обычаю.
Первым вызвался дежурить Винтерс, он всегда так делал, не любил прерывать сон или вставать раньше всех. Следующая очередь была брата Мигеля, последняя - его самого. Вечером они выпили - не много, много у них уже не было - но достаточно, чтобы Сокаро намеревался привести хотя бы часть своих угроз в исполнение. Он подозревал, что несложно было действительно и ухо отрезать - Мигель не проснулся бы, пока не стало слишком поздно. Когда тот спал, можно было кавалерию мимо пускать, все без толку. Сокаро иногда говорил, что легко прирежет его ночью, тот и не заметит. Но уши Мигеля им могли еще понадобиться, поэтому Винтерс решил ограничиться черной косой до середины лопаток: преподнести с утра подарок. Сам Винтерс стригся коротко, поэтому ценности в длинных волосах не видел.
Таких темных ночей и такой яркой луны как в Мексике, он нигде больше не встречал. Пыльный и сухой воздух остывал, наполнялся новыми, едва слышными запахами и звуками. Ночь была временем жизни. Сокаро и сам с радостью заделался бы в ночные хищники, но его добыча бодрствовала днем. Приходилось подстраиваться под нее.
Вытащить мачете, примериться и нанести удар оказалось легко. Лезвие беззвучно ушло в мягкую землю. Никто не проснулся.
Сначала часто, а потом все реже Сокаро задавал себе вопрос, почему он, выросший среди разношерстного народа своей страны, объединенного только землей, но, тем не менее, живущего уже долгое время бок о бок, не придал значения одному из самых распространенных суеверий. Наверное, потому что ему было все равно. Он спрятал отрезанную косу в сумку и пересел ближе к огню, ухмыляясь, представляя выражение лица Мигеля, когда тот проснется. Но тот не проснулся.
Спустя много лет, когда Сокаро пообтерся в Ордене, он едва ли ни силой заставил врачей объяснить ему возможные причины смерти совершенно здорового человека во сне . Версий выслушал много, но все сходились на том, что не бывает совершенно здоровых людей, а достоверное знание дает только вскрытие. Сокаро сомневался, что в кишках этих умников он найдет хоть какое-то знание, тем более достоверное, поэтому вопросов больше не задавал . А тогда он отчаянно пытался найти змеиные следы на земле или следы укусов на теле, но понимал, что от яда так тихо не умирают. Ниньо сидел рядом с братом, перебирая уже короткие волосы, и лепетал чего-то на своем наречии. Эта сцена навсегда врезалась в память Сокаро: здоровенный детина, с лицом испуганного ребенка. Ниньо. Пришлось его хорошенько встряхнуть, чтобы перешел на испанский. То, что Сокаро услышал, ему не понравилось. Когда-то давно он не верил ни в Бога, ни в черта, ни в прочую мистику, только в то, что можно увидеть и потрогать. Он не раз слышал индейские сказки о душе, покидающей тело человека во сне, но считал за выдумки шаманов. Каждый сон – это маленькая смерть. Душа уходит бродить по миру, принося новые знания и впечатления. Ничто не должно мешать ей, вернуться, поэтому нельзя резко будить человека – душа не успеет вернуться, нельзя менять его внешность – душа может не узнать тело, которое покинуло. Ниньо хватило ума ни в чем не обвинять Сокаро, иначе закапывать пришлось бы два трупа.
Спустя почти пятнадцать лет Сокаро понял, что не все в этом мире объясняется с помощью стали и крепкого кулака. А еще, что не все вопросы находят свой ответ. А иные ответы лучше не знать.

*Ниньо – «малыш» (исп.)