Цейтнот

[V-Z]

Название: Цейтнот
Автор: V-Z
Бета: Wolf-chan
Пейринг/Персонажи: Миранда Лотт, ОМП
Рейтинг: R
Жанр: экшен
Тип: джен
Размер: мини (1 213 слов)
Примечания: автор немного вольно обошелся со способностями Миранды
Саммари: мастеру времени всегда может хватить кратких секунд. Если уметь ими пользоваться.

17.56.48

Меня зовут Миранда Лотт, и я – экзорцист Черного Ордена, единственная среди моих коллег обладательница не-атакующего оружия, бывшая неудачница.
И через долю секунды я умру.

17.52.08

Орден поручил нам отыскать и доставить в целости теолога из южной Франции; руководство посчитало, что он может пригодиться делу Господнему. Честно признаюсь – не знаю, почему; герр Ли был очень многословен, но понятнее от этого его речь не стала. Может, я слишком плохо знаю английский?
Так или иначе, мы успешно выполнили задание. Достигли Франции, нашли профессора Ожье, кратко объяснили ситуацию, отправились назад в штаб вместе с ним. Ах, да! Мы – это я и Эмиль Ксиноин, тоже экзорцист и мой напарник. По-моему, напарник – это правильно, тем более, что моя Чистая Сила остается небоевой, а Эмилю оружием служит меч. Да и с людьми он сходится куда быстрее.
Вот как раз сейчас они с профессором оживленно беседуют, кажется, о часах. Мне эта тема тоже интересна, но не хочу вмешиваться, потому иду в десятке метров впереди.
Уже сгущаются сумерки. Улица пуста; в этой части города вообще почти никого нет, это по большей части фабричный район. Но так можно быстрее добраться до порта, откуда мы и отбудем в Англию.
В этот самый момент все и происходит.
Тени оживают – и бритвенно-острые когти рвутся прямо ко мне, беззвучно вспарывая вечер, превращая безлюдную улицу в поле боя.
Акума!
Я не успеваю ничего сделать. Я не могу ничего успеть – потому что теневые когти уже близко, и мне остается лишь вскрикнуть, прежде чем они пронзят меня насквозь.
Но…
Тик.

17.56.43

Я вновь ступаю по улице сквозь вечерние тени, придерживая на плече сумку с диском внутри. Я знаю, что через пять секунд акума нападет – и думаю так быстро, как не думала никогда.
Есть способность, о которой мало кто в Ордене знает, и которой я редко пользуюсь. Тень прошлой, необузданной силы, малая грань того, что назвали Time Recovery.
Перемотка времени. Ненадолго, на считанные секунды, за этот срок почти ничего не успеешь. Но если не знать будущее.
Мне должно хватить времени. Должно!
– Эмиль, здесь акума! – кричу я, поворачиваясь и указывая на тени; мой напарник рвется вперед, выхватывая меч из ножен.
Крик. Жест. Движение. Совсем недолго – но я не успеваю шагнуть в сторону, когда из темноты вылетают когти. Зазубренные лезвия разрывают одежду, одно из них входит глубоко под ребра, второе – в горло; в последний миг жизни я чувствую, как они вспарывают мое тело, как движутся обратно, увлекая за собой внутренности и связки. Кровь – моя кровь – выплескивается из тела, кажется немыслимо яркой в вечерних сумерках.
Я оседаю на мостовую, краем глаза замечая, как из меча Эмиля вырывается поток силы; он убьет акуму, однако мне уже все равно. С распоротым сердцем, исполосованными внутренностями и перерезанным горлом не живут.
Но…
Тик.

17.56.44

Я снова ступаю сквозь сумерки. Время перед новой перемоткой ушло вперед, и до атаки остается еще меньший срок.
Акума быстр. Очень быстр, и его не опередить возгласом, или движением. Нужно парировать или защититься… Господи, почему я пошла впереди, почему решила, что Эмилю лучше прикрывать профессора? Ксиноин бы сумел парировать удар, я бы прикрыла Ожье своим Time-Out, и все бы получилось. Миранда, неужели твоя неудача снова тебя догнала?..
Стоп.
Кажется, это решение.
У меня есть лишь несколько мгновений – но я успею. Я ведь постоянно держу руку на диске у пояса, готовясь воззвать к своему дару, к Чистой Силе – и мне хватит этих секунд.
Неслышимый приказ разворачивает вокруг меня несокрушимую защиту Time-Out. Пространство безвременья, способное остановить любой удар… во всяком случае, любой физический, а этот акума не бьет так же сильно, как и его повелители.
Когда из темноты выскальзывают зазубренные когти, я встречаю их с улыбкой и без страха, зная, что они меня не коснутся.
Они и не касаются. Удар скользит дальше, мимо меня, мимо моего пространства – и я с ужасом понимаю свою ошибку. Я старалась охватить область поменьше, чтобы в нее не угодил акума – и сделала ее слишком малой.
Я защищена.
Эмиль и профессор Ожье – нет.
Мой напарник успевает выхватить меч, отсечь летящий к нему коготь, но ему не хватает какой-то доли секунды, чтобы шагнуть в сторону и прикрыть профессора. Удар акумы подбрасывает теолога в воздух, Ожье не успевает даже вскрикнуть. Черные лезвия пробивают его тело насквозь, с немыслимой силой движутся сквозь плоть и кости; застыв, я вижу, как кровь хлещет из ран, как профессор распадается на три неравные части. В полумраке белые осколки костей, блеск внутренностей и кровь выделяются ужасающе ясно.
Акума достиг своей цели.
Но…
Тик.

17.56.46

Две секунды до атаки – и за это время мне надо сообразить, что делать дальше, составить план и привести его в исполнение.
Zeitnot. Слово из моего родного языка. Термин из лексикона шахматистов, когда на часах истекают секунды, а ход сделать необходимо, иначе проиграешь.
Сейчас я живу в цейтноте. Мне надо успеть что-то сделать с врагом: крик не сработал, защита – тоже… Надо уклониться. Надо не дать ему ударить себя.
Не задумываясь, я прыгаю вперед, стараясь миновать зону удара. Герр Канда ушел бы в перекат… или как это называл инструктор, пытавшийся привить мне навыки бойца? У меня вряд ли выйдет, но я хотя бы могу пробежать вперед.
Два когтя акумы рассекают воздух за моей спиной. Получилось! Я успела…
Третий коготь вылетает из темноты: его острие бьет мне точно в висок, проламывая череп. Кажется, я даже чувствую, как черное лезвие входит в голову, разрезая кость, вспарывая сосуды, стремясь к мозгу.
Я умираю.
Но знаю, что и как мне надо сделать.
Тик.

17.56.47

У меня есть секунда. Всего один миг – но теперь я знаю, как себя повести. Я уже переживала такое – когда один и тот же день повторялся раз за разом, и я реагировала, не успев даже задуматься, следуя отработанной и отточенной привычке.
Теперь я поступаю точно так же; мое чувство времени подсказывает, когда именно будут бить когти акумы и какое движение надо сделать.
Шаг – я выгибаюсь дугой, и первый коготь проходит вплотную к животу, взрезая одежду, но не проникая в тело.
Запрокидываю голову – второй коготь оставляет царапину на горле, но не вонзается в него.
Не знаю, способна ли я на такую гибкость – но изворачиваюсь, скручиваюсь всем телом, и последний удар проходит совсем рядом с головой, отсекая несколько прядей и не оставляя даже царапины.
Он быстр. Но я опережаю врага, пусть и на считанные доли секунды.
– Акумазамной! – скороговоркой выдыхаю я еще в падении; удар о мостовую выбивает воздух из легких, и сейчас акума может меня прикончить.
Но теперь времени нет уже у него.
Наверное, потому со мной и отправили именно Эмиля: он реагирует мгновенно, не требуя пояснений. Иногда мне кажется, что он понимает мой дар не хуже меня, а то и лучше; даже меч моего напарника похож на часовую стрелку.
Его клинок моментально вылетает из ножен, острие вспыхивает чистым белым заревом. Могучий сияющий луч потоком света бьет в акуму, разрывая тени и испаряя созданную колдовством плоть; создание тьмы визжит и пытается дернуться в сторону. Не успевает: Эмиль прыгает вперед, замахиваясь мечом. Острый клинок отсекает взметнувшиеся навстречу когти, вонзается в тело врага; я, вскочив, загораживаю собой профессора, и готовлюсь в любую секунду пустить в ход свою силу, если напарнику понадобится помощь.
Нет, не нужно. Эмиль справляется сам, и уже через несколько секунд акума оседает на мостовую безжизненной грудой теней и когтей.
Я расслабляюсь, медленно выдохнув. Получилось. Удалось. Успела. Пришлось несколько раз умереть – но успела.
– Как вам это удалось? – изумленно спрашивает Ожье. – Вы увернулись… увернулись от него! Но ведь у вас совсем не было времени!
– Поверьте, герр профессор, – улыбаюсь я. – Как раз время у меня есть всегда.

@темы: Миранда Лотто, фанфик

---

Колыбельная для брата

[Kagami-san]

Название: Колыбельная для брата
Автор: Kagami-san
Бета: +Nea+
Жанр: джен
Размер: миди (4155 слов)
Пейринг/персонажи: Нэа Уокер, Мана Уокер, Тысячелетний Граф, Роад
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: нет
Краткое содержание: эту музыку он писал всю бесконечность своих воплощений

«Знаешь, Адам, мне кажется, эта мелодия звучала во мне всегда. Нежная, легкая, глубокая как сон. Не зря я называю ее Колыбельной. Но она не усыпляет, нет! Она успокаивает, ставит все на свое место: настроения, мысли, желания и страсти.
Знаешь, Адам, я закрываю глаза и слышу ее. Она вокруг. В воздухе, в земле, в воде, во мне и в тебе.
Она рвется наружу, словно ей тесно внутри. Сколько раз я пытался ее записать! Все зря. Каждое рождение, каждое мое воплощение способно найти лишь одну ноту.
Самая первая была записана тогда, когда началось строительство Ковчега.
Помнишь, Адам? Ее принес легкий восточный ветер. Уверен, ты помнишь. От счастья обретения я тогда смеялся и плакал, а другие смотрели на меня, не понимая, что происходит. Именно тогда во мне проснулся Музыкант. С первой ноты вечной мелодии.
Помнишь, Адам?..»
***
– Этот пианино расстроено, – Нэа задумчиво нажимал одну и ту же клавишу, вновь и вновь, вслушиваясь в ее дребезжащий, печальный звук. – Вот разве это фа? И никакое это не фа, – вздохнул и аккуратно опустил крышку, но вставать не спешил.
– Как-нибудь пригласим настройщика, – с кухни послышался голос Маны.
– Если бы все было так просто, – покачал головой Нэа, провел рукой по крышке, словно стирая несуществующую пыль, и все же встал, потянулся и подошел к окну, оперся руками о подоконник, а носом уткнулся в стекло. – Фа, фа… – пропел он.
– Что ты сказал? – Мана заглянул в комнату, вытирая руки полотенцем.
– Ни-че-го, – ответил Нэа, повернулся к брату, откровенно рассматривая его. – Надо будет нотную бумагу купить. В том магазине, помнишь, который на углу? Там хорошая была.
«Хорошая», – Мана даже вздрогнул. Денег в доме было мало, только свести концы с концами. Правда, деньги мало волновали Нэа.
Его волновала нотная бумага.
– Давай позавтракаем, – Мана улыбнулся. Он не мог не улыбаться брату. Он не мог ни в чем отказать ему. – А потом сходим за твоей бумагой.
– Вот как ты можешь? – рассмеялся Нэа в ответ. – Я тебе о высоком, а ты о завтраке. У меня может музыка рождается! – он шагнул к брату и обнял его. – Знаешь, это такое странное чувство… мне почти больно. Кажется, я ухватил эту мелодию за хвост, но она все ускользает, манит, строит глазки. А ты мне о… о чем кстати?
– О луковом супе?
– Да! О луковом супе! Вот как так можно?
– На голодный желудок музыку не больно-то посочиняешь. Идем, – Мана освободился из объятий брата, ухватил его за руку и потащил на кухню.
– Идем, идем, – согласился Нэа.
Он сел за стол, взял ложку и задумчиво покрутил ее в руках, а потом постучал по коричневой фарфоровой чашке, пока еще пустой.
– Фа… – задумчиво протянул, стукнул еще раз, – не фа, – уверенно сказал он и принялся есть.
***
«Знаешь, Адам, я хорошо помню древние времена. Куда лучше более поздних. Я помню Арарат и солнце, которое всходило над убывающей водой. Я помню… Ты представляешь! Или это всего лишь библейские истории, которые рассказывала нам мама? Были ли эти горы? Был ли этот восход? Я точно помню, как сидел над обрывом, смотрел на мир и понимал, что вот она – еще одна нота той мелодии, которая бередит мне душу.
Она была моим Ковчегом.
Нет.
Она становилась нашим Ковчегом».
***
– Нэа, ты идешь? – Мана уже был одет и ждал брата у двери.
– Конечно! – донеслось откуда-то из глубины квартиры и затихло.
– Нэа? – Мана все же решил переспросить.
И в этот раз в ответ зазвучала музыка. Невероятная, глубокая, потрясающая мелодия, не смотря на то, что играли ее на вконец расстроенном пианино, хрипящем и спотыкающемся почти на каждом звуке.
Мана прикрыл дверь и пошел в зал, замер, глядя на брата, который сейчас не замечал ничего. Для него в этот момент весь мир сжался до переплетающихся звуков.
Нэа играл – вдохновенно, прикрыв глаза, переживая мелодию внутри себя. Он улыбался, напевая что-то под нос. Мана затаил дыхание, словно боялся помешать, испортить, сбить. Он знал, что должно случиться в финале.
В финале все время случалось одно и то же – пустота, обрыв.
Финала у этой мелодии пока не было.
– Твою-то мать, – руки Нэа замерли над клавишами. – Мать-то твою! – он со злостью захлопнул крышку, побарабанил пальцами по ней, открыл опять, сыграл последние несколько аккордов, опять замер, не закончив. – Здесь должна быть фа! – попробовал сыграть еще раз, разочарованно фыркнул, вскочил и только сейчас заметил Ману. – О…
– Я могу сходить один, – тут же сказал тот.
– Нет! – Нэа поправил пиджак и пошел к двери. – Идем вместе. Я хочу.
Сначала они зашли в хлебную лавку, взяли одну большую, еще горячую булку. Потом была овощная палатка, где Мана выбрал капусту и яблоки. Нэа никакого интереса к покупкам не проявлял, просто шел за братом, засунув руки в карманы. Оживился лишь тогда, когда они пришли в музыкальный магазинчик. Здесь он словно ожил. Тут же пошел к полкам с нотными тетрадями, долго там копошился, перебирая листы разлинеенной бумаги, выбрал пять, долго ровнял их и лишь потом подошел к стойке продавца.
– Что-то еще? – спросил старик-хозяин.
– Нет, – покачал головой Нэа, но все же оглянулся, словно ожидая найти для себя еще хоть что-то. – Нет, – повторил он и все же шагнул в дальний угол, где стоял рояль.
Огромный, черный, мрачный, почти всегда покрытый пылью.
– Нравится? – усмехнулся хозяин.
– Да, – Нэа не удержался, поднял крышку и легко-легко прошелся пальцами по клавишам. – Он идеален.
– Хотя и видел лучшие времена, – пожал плечами старик.
– Можно? – Нэа оглянулся.
– Конечно.
Нэа подтянул к роялю стул, сел и замер, словно набираясь духу. Клавиши были непривычно жесткими, рояль звучал совсем не так, как их домашнее пианино, звук был глубоким, чистым, четким, окутывающим с ног до головы.
Сначала он играл Штрауса, потом попробовал Баха, но покачал головой и положил руки на колени.
– Не думаю, что это ваш инструмент, – незнакомый голос заставил его прийти в себя и оглянуться.
Когда и как этот высокий мужчина вошел в магазинчик, не заметил даже хозяин. Дверь, кажется, не открывалась, колокольчик не звякал.
– Не мой? – удивленно спросил Нэа.
– Да, не ваш. Он не звучит так, как нужно, а вы не слышите то, что он играет.
– М? – Нэа встал. – По-моему, это бред. Я любой инструмент могу сделать своим, – он подошел к стойке, забрал свои нотные листы. Мана тут же встрепенулся, заплатил и пошел следом.
– Любой? Почему же вы тогда не доверили этому свою музыку?
Нэа даже замер, покосился на незнакомца, но ничего не сказал и вышел на улицу.
***
«Знаешь, Адам, носить эту мелодию в себе становилось все тяжелее и тяжелее, она рвалась наружу, похожая на ветер. Но я не мог, никак не мог дать ей свободу так быстро. Просто потому что, не знал как. Для того, чтобы набраться знаний и мудрости, должно пройти время. Много времени. Порою целая вечность.
И у меня эта вечность была.
Ты помнишь, Адам, что нас окружало? Грязь, вонь, чума, люди, которые копошились в земле, словно черви.
Казалось, какая тут может родиться музыка?
Может.
Тяжело, в муках, выворачивая тебя наизнанку, но может.
Музыка, которая стала нашим спасением.
***
Всю дорогу домой Нэа молчал, прорвало его лишь тогда, когда за ним закрылась дверь.
– Да кто он такой? – покупки полетели на стол.
Мана едва успел подхватить посыпавшиеся из пакета яблоки. Хотя одно таки упало на пол, покатилось и замерло около ног Нэа, а тот никак не мог успокоиться:
– Кто он такой, чтобы говорить такое мне?.. – запнулся, глядя на краснобокое яблоко у своих ног. – Кто он такой? – уже тише и спокойнее. Нэа склонился и поднял яблоко, протер о пиджак и куснул.
Мана знал, что сейчас брата лучше не трогать.
– Как он узнал? Как он понял?
– Что?
– Ведь я и правда хотел сначала сыграть совсем другое, но… но не смог! – Нэа дожевал яблоко и задумчиво уставился на огрызок.
Мана подошел к брату и обнял его за плечи.
– Мне кажется, ты слишком много значения придаешь мелочам.
– Кто бы говорил, – фыркнул тот.
Мана отпустил его, отобрал огрызок и ушел на кухню.
– Значит, чтобы сыграть МОЮ мелодию, мне нужен МОЙ инструмент, – Нэа разложил купленную бумагу на пианино, открыл крышку и тронул пару клавиш. – Все же там не должно быть фа.
***
«Знаешь, Адам, иногда нужное звучание, нужную тему находишь там, где никогда бы и не подумал искать. В плаче ребенка, лае собаки, скрипе несмазанного колеса.
Мне нравилось искать.
Да, первые несколько тысяч лет это было так увлекательно! Я словно головоломку собирал. Звук за звуком. Нота за нотой.
Именно тогда я отчетливо понял, что все мое существование посвящено одному: этой безумной музыке.
Я слышал ее в ходе облаков, в шуршании песка, в крике чаек. Я жил только ею. И немного тобой.
Эта музыка стала моим якорем».
***
На следующий день он увидел давешнего незнакомца, выйдя из дома. Казалось, мужчина просто ждал его.
Нэа удивленно замер на месте, а потом передернул плечами, повернулся на каблуках и пошел куда глаза глядят, совсем не туда, куда ему было нужно. Когда он это понял, то сильно разозлился, в первую очередь на себя.
Незнакомец следовал за ним. Как привязанный.
Это продолжалось довольно долго. Они кружили по городу, делая вид, что просто гуляют. Но терпение Нэа было не безграничным. Он замер за очередным поворотом и дождался странного типа, преследующего его.
– Это что за игры в шпионов? – набросился он на мужчину, когда тот, ни о чем не подозревая, свернул за угол. – Вы что, извращенец? Так полиция быстро с вами разберется!
– Да, – незнакомец замер перед ним, смущенно улыбаясь. – То есть, нет…
– Так да или нет? – Нэа сунул руки в карманы, оперся о стену и без стеснения рассматривал мужчину.
Высокий, плотного телосложения, одет как франт: черный костюм, дорогой, но чуть помятый, словно его владелец не снимал его уже как минимум сутки, лакированные туфли, начищенные до блеска, цилиндр, который украшала веточка жасмина, трость.
– Смотря на какой вопрос, – улыбка у незнакомца была чуть смущенной, располагающей и очень доброй.
Нэа поймал себя на том, что и сам улыбается.
– Мне просто нужен Музыкант, – вдруг сказал его собеседник. – Я его давно ищу, но, кажется, уже нашел.
– Кто вы? – голос Нэа почему-то зазвучал хрипло.
– Адам, – просто ответил незнакомец, словно это имя объясняло все.
А Нэа накрыла лавина обрывочных, безумных, ярких воспоминаний. Он ухватился за голову и сполз по стене на тротуар. Внутри него творился хаос, рождались и умирали вселенные, горело неугасимое пламя и шел черный снег.
– Я Нэа, Нэа Уокер, – наконец, выдавил он из себя. – Я Нэа…
Адам присел перед ним на корточки, коснулся щеки:
– Ты Нэа. Ты – Четырнадцатый Ной. Ты – Музыка Ноя.
– Не трогай меня! – хрипло заорал тот. – Не смей! – попытался встать, чуть не упал, оттолкнул потянувшегося было ему помочь Адама. – Не трогай!
Ему было плохо. Что-то внутри рвало его на части, мешало дышать и заставляло сердце мчаться в бешеном ритме.
Как он добрался домой, Нэа почти не помнил. Помнил лишь как держался за перила, чтобы не свалиться с лестницы, как барабанил в дверь, помнил испуганные глаза Маны, когда тот втаскивал его в коридор, а потом в спальню, на кровать.
– Нэа, что?..
– Не уходи, – шептал тот, цепляясь за брата. – Побудь со мной.
Мана с ужасом смотрел на его сереющую кожу и желтеющие глаза.
– Я с тобой, – он лег рядом, обнял брата, пытаясь успокоить, взять часть боли на себя, – может, нужен врач?
– Нет! – почти закричал Нэа. – Нет, – прошептал, хрипло дыша на ухо Мане. – Ты просто будь. Ты просто… – и его тело выгнула очередная судорога.
***
«Знаешь, Адам, что я больше всего не люблю в нашей бесконечной жизни? Осознавать себя. Это больно. А боль я ненавижу.
И каждый раз, каждый гребаный раз ты был рядом, Адам.
Не знаю, благодарить тебя за это или проклинать.
А еще я думаю о том, что моя музыка приходила всегда раньше моей настоящей личности. Да, она каждый раз была со мной с самого моего рождения. Такая родная, глубокая, всепоглощающая.
Иногда мне кажется, что я – это и есть Музыка. А ты никогда не переубеждал меня в обратном.
И чем дальше, тем я больше и больше становлюсь ею. Я – это и есть Музыка?»
***
Плохо было весь день. Нэа то лежал в постели, то слонялся по комнатам призраком. Его бросало то в жар, то в холод. А еще он никогда раньше не замечал, как громко тикают часы в зале.
Оглушающе!
Под вечер стало чуть легче, еда уже не вызывала стойкого отвращения. Но часы не стали тикать тише.
Уснул Нэа почти сразу, лишь только коснулся головой подушки, просто провалился в забытье с яркими, странными снами.
Он видел себя шагающим из эпохи в эпоху, а рядом с ним шел еще кто-то. Но лица этого кого-то никак не удавалось рассмотреть. Впрочем, это было неважно, потому что страха не было. Было спокойно и правильно.
– Что это? – пытался спросить Нэа, но не мог.
– Это наш дом, – все равно ответили ему.
– Кто ты? – все так же не спросил он.
– Адам, – был ответ.
А потом Нэа увидел в небесах странное сооружение, замер, разглядывая его.
– Не может быть, – прошептал он, вспоминая. – Не может… Я вернулся.
– Добро пожаловать домой, – зазвучало со всех сторон.
Проснулся он в прекрасном настроении, великолепно себя чувствуя. От вчерашнего недомогания даже следа не осталось. Нэа потянулся и встал. Одеваться совсем не хотелось и он, как был, в одной ночной рубашке, пошел на кухню, откуда аппетитно пахло яичницей с беконом и кофе.
– Мана, ты еще дома, а как же… – он замер в дверях, удивленно глядя на Адама, который стоял у плиты.
– Мана уже ушел, – сказал тот, колдуя над сковородой. – Садись, сейчас будем завтракать.
– Адам, – как-то глухо сказал Нэа.
– Да? – тот уже раскладывал по тарелкам еду.
– А-дам, – Нэа словно пробовал на вкус его имя.
Он сел за стол, положил перед собой руки и уложил на них голову.
– Как ты себя чувствуешь? – перед ним поставили тарелку.
– Великолепно.
– Я рад, – взяв вилку, Нэа поковырялся в яичнице и опять посмотрел на раннего гостя. – Как Мана впустил тебя?
– А он меня и не впускал, – Адам сел напротив и уже ел, ловко орудуя вилкой и ножом.
Нэа только хмыкнул.
***
«Знаешь, Адам, я скучаю…
Я скучаю по прежним временам. Казалось, тогда все было чуть-чуть по-другому. Светлее, проще, ярче.
И музыка давалась проще.
Я же помню, как она звенела колокольчиком, взлетала в небеса с песней жаворонка, вспыхивала внутри звездным сиянием.
Куда все это пропало?
Знаю, ты не ответишь мне. На этот вопрос вообще не существует ответа.
Все мы становимся злее на пути к своей цели, правда, Адам?
Как жаль, что наши цели не совпали…»
***
Нэа долго рассматривал себя в зеркале: серо-коричневая кожа, желтые глаза и кресты-стигматы на лбу.
– Идеально, – руки Адама легли ему на плечи, чуть сжали.
– Думаешь? – Нэа поправил челку, рассмеялся, вывернулся из рук Адама и повернулся к нему лицом. – Ты же пришел не просто так?
– Не просто, – кивнул тот, – я пришел, чтобы забрать тебя домой.
И лишь сейчас Нэа целиком и полностью осознал, что с ним произошло, память накрыла его с головой. Он пошатнулся, ухватился за Адама.
– Но…
Адам обхватил его, обнял и прижал к себе.
– Мы ждали тебя так давно. Уже все в сборе. Ты последний. Как всегда.
– Как всегда?
– Да, всегда заставляешь ждать себя. И приходишь лишь тогда, когда хочешь.
Нэа улыбнулся, уткнулся лбом в плечо Адама.
– Дома ждет праздничный стол…
– Подожди, – прервал его Нэа. – А как же Мана?
Адам даже не нашелся, что сказать в первое мгновение.
– Что – Мана? – нахмурился он.
– Он мой брат…
– Он никто!
Теперь нахмурился Нэа, отстранился от Адама, опять повернулся к зеркалу и повторил:
– Он мой брат.
– Он человек.
Нэа пожал плечами, и Адам не посмел больше настаивать – упрямство Четырнадцатому было не занимать.
– А два дома – это даже забавно, – решил тот наконец. – Знаешь, что? Я приду к вам, но тогда, когда захочу сам.
***
«Знаешь, Адам, у меня постоянно было ощущение, что чего-то не хватает. Чего-то неуловимого, неосознанного.
Я иногда пытался сказать тебе об этом. Но ты никогда не понимал меня. Просто просил очередной раз сыграть. Да. И я играл. Все яснее и яснее осознавая, что музыки мне не хватает тоже.
Моей неоконченной музыки.
Я все никак не мог найти нужных нот, нужного ритма, нужной концовки.
И это доводило меня до белого каления.
Нашими долгими ночами я говорил тебе о том, что надо что-то менять. А ты кивал, подтверждая, что нужно, но для этого надо все приготовить.
Я знал твои планы. Мне они казались смешными и глупыми.
Знаешь, Адам, я ведь, в конце концов, нашел то, чего мне не хватало. Простое, человеческое тепло. Я понял это, когда рядом со мной был Мана».
***
Адам ушел ровно за десять минут до того, как Мана вернулся с работы. Усталый, но, как всегда, улыбающийся, с пакетом еды и лекарством.
– Как ты, Нэа? – спросил он,
– Я прекрасно, – тот отобрал у брата покупки, отнес на кухню и замер у стола, словно что-то обдумывая.
– Что? – спросил Мана, заходя следом.
– Сегодня я хочу праздника, – ответил ему Нэа. – Яркого и безумного. Хочу, чтобы мы отметили мой день рождения.
– День рождения? – переспросил Мана. – Но ведь…
– Молчи, просто молчи, – Нэа резко повернулся к нему и обнял, – ни о чем не спрашивай, ничего не говори.
И Мана затих, прижимаясь к брату.
– Я просто родился. Тот я, который настоящий, истинный. Это сложно понять, я знаю. Просто поверь мне, Мана. Сегодня великий день.
– Хорошо, – кивнул тот, – сегодня великий день.
Руки Нэа прошлись по его спине, замерли на поясе.
– Сегодня у нас будут свечи, отличное вино и музыка. Все то, что так кружит голову и греет тело. Я хочу танцевать с тобой, Мана. Хочу пить из одного бокала. Хочу… – Нэа запнулся, отстранился и увидел, что Мана смотрит на него слегка испуганными глазами.
– Нэа? – он коснулся его лба, словно проверяя температуру.
– Я не болен, брат. Поверь мне, не болен. Я просто вернулся.
Да, потом было вино, бутылка, которую они берегли на Рождество, были свечи по всему дому, было головокружение и смех. Потом была музыка. Нэа играл легко и непринужденно, словно в нем что-то переродилось, словно музыкой стал он сам. А потом они спали, прижавшись друг к другу, словно пытаясь стать одним целым.
– Так-так, – посреди комнаты приоткрылась резная дверь и из нее выглянула девочка лет десяти, лизнула огромный разноцветный леденец на палочке и оглянулась. – Ведь это он и есть?
– Да, – ответил Адам.
– Брааатик, – протянула девочка и тихо рассмеялась. – Ты увидел все, что хотел?
– Идем отсюда.
И дверь, захлопнувшись, пропала.
***
«Знаешь, Адам, я всегда брал только то, что хотел.
Хотя, конечно, знаешь.
Все эти фейерверки, конфетти, свечи, сладости и прочая мишура никогда не привлекали меня. У меня всегда была моя музыка, мои мечты, мои желания и стремления.
А ты баловал меня.
Впрочем, меня же нельзя не баловать.
Белая комната с зеркалами, кровать под балдахином, мягкие кресла и пианино. Твой самый дорогой подарок. Дорогой во многих смыслах.
Ах, как он звучал!
Хотя, почему же звучал? Звучит…
Ведь звучит.
Из всего, что меня окружало в Ковчеге, по нему я скучаю больше всего.
Еще немного, еще совсем немного времени, и я вернусь…»
***
– Брааатик! – Род, как обычно, повисла у него на шее.
Но это было приятно, Род он любил. Любил свою маленькую девочку, свою Мечту, свою сладкую конфетку. Он подхватил ее на руки и закружил. Та восхищенно завизжала, цепляясь за него еще сильнее – не оторвешь.
Когда он поставил ее на пол, она какое-то время не отпускала его, а потом, поцеловав в щеку, все же разжала руки.
– Ты как раз к обеду, – довольно пропыхтел Адам. Он сидел в глубоком кресле-качалке и набирал петли на спицы.
– Это будут варежки, – заговорщицким тоном прошептала Род на ухо Нэа.
Варежки, значит варежки.
Нэа подошел к Адаму и заглянул ему через плечо.
– Я не голоден.
– Нет, нет, нет! – возмутилась Род. – Все ждали только тебя!
– Все ждали только тебя, – повторил за ней сидящий недалеко Удовольствие и зевнул.
– Только тебя! – Узы вскочили со своих мест и принялись носиться вокруг.
Нэа вдруг ощутил внутри невероятное тепло. Он рассмеялся, чмокнул Адама в щеку и пошел к столу.
– Хорошо, хорошо.
Род зааплодировала, забралась на стол с ногами.
– Что же ты делаешь? – чуть поморщился чопорный Желание.
Но девочка не обратила на него внимания, только рассмеялась и подобралась к огромному, чуть кособокому торту, провела пальцем по белому крему и лизнула.
– Вкусно! Мы же начнем с него?
– Мы начнем с него! – к ней присоединился Нэа, который уже тоже сидел на столе.
Адам строго посмотрел на проказников, но ничего не сказал, продолжая вязать, бормоча что-то про прекрасный, тихий семейный ужин. Хотя каким-каким, но тихим он не был точно. Крики, визг, смех, швыряние едой. И все это продолжалось ровно до того момента, как Адам отложил вязание и встал.
– Побаловались, и будет, – сказал он с улыбкой.
В комнате воцарилась тишина.
– Нэа, сыграешь нам?
– Сыграю, – кивнул тот. – Если есть на чем.
– Есть, – Адам поманил его за собой.
В соседней комнате его ждал рояль. Огромный, белоснежный.
Нэа замер в дверях, глядя на него, а потом пошел к нему медленно, бесшумно, словно охотник, заметивший добычу. Обошел вокруг, касаясь рукой прохладной крышки, присматриваясь, приноравливаясь. Сел на стул перед ним, выдохнул и лишь после этого коснулся клавиш.
***
«Знаешь, Адам, ведь мир – наша игрушка. Во всем своем головокружительном разнообразии. Неужели ты не понимаешь, что если ее сломать, то восстановить уже не получится? В любом случае, это уже будет другая игрушка.
Другой я не хочу.
Слышишь? Не хочу! Я против!
И ты будешь считаться со мной».
***
Мана кашлял целую ночь. А Нэа носился от кухни в спальню, а из спальни в ванную.
– Может, врача? – не выдержал он наконец.
– Не надо, – махнул рукой брат, – я и так прекрасно знаю все то, что мне скажут.
– Мана, – начал было Нэа.
– Не надо, – покачал головой тот и опять закашлялся.
Час шел за часом. За окном уже светлело.
Утром пришли Адам и Род. Дверь соткалась посреди комнаты и девочка, выглянувшая из нее, поморщила нос – в комнате пахло лекарствами и болезнью.
Нэа сидел на стуле у кровати брата и дремал, вымотавшись.
– Как думаешь, он спит? – Род шагнула вперед и замерла.
Но ответил ей не Адам, который шел следом, а Мана. Он вышел из кухни с чашкой чая и увидел гостей.
– Не стоит, – кивнул он, – пусть спит. Быть может, хотите чаю?
Род задумчиво рассматривала Ману, словно он был экзотическим зверьком.
– Чай – это неплохо, – Адам чуть подтолкнул ее вперед.
Та передернула плечами и, словно вспомнив о том, как должны себя вести маленькие девочки, закивала:
– Да, чай. Со сладостями.
Три чашки на столе, конфеты в вазочке и пара яблок – вот и весь нехитрый завтрак. Мана все кашлял, но пытался это делать как можно тише.
Род попробовала чай, едва заметно скривилась и достала свой леденец, обмакнула его в чашку, покрутила, словно размешивая, подняла глаза на Ману и сказала:
– Он должен вернуться домой.
Пару минут царила тишина, а потом Мана кивнул.
– Я ведь не держу, – голос у него был усталый и хриплый.
Род покосилась на Адама и опять уткнулась в чашку.
– Он не уйдет, – печально заметил Адам.
– Уйдет, – уверенно сказал Мана. – Я поговорю с ним.
Род встрепенулась, отодвинула чашку с приторно сладким чаем:
– Правда?!
– Правда, – улыбнулся Мана и опять закашлялся.
– Бедненький, – с наигранной жалостью произнесла Род.
Адам удовлетворенно кивнул и положил на край стола конверт.
– Что это? – Мана нахмурился.
– Этого хватит на врача.
– Мне не нужно…
– Нужно, – Адам говорил тихо, но сразу становилось ясно – отказа он не примет.
Мана нахохлился:
– Вы пытаетесь купить его?
– Не его. Тебя. Есть разница.
– Меня, – Мана встал, взял чашку и подошел к окну. Когда он обернулся, ранних гостей уже не было.
– Ах, какой же ты добрый, Адамчик, – рассмеялась Род, когда за ними закрылась дверь.
– Пусть живет, быть может, он нам еще понадобится.
***
«Знаешь, Адам. Я люблю тебя. Любил всегда. Сходил с ума. Лишь рядом с тобой я чувствовал себя цельным.
Думаю, это тебе мог сказать каждый из нашей семьи.
Но как бы я не любил тебя, Адам, себя и свою музыку я люблю куда больше. Может, именно этим я и отличаюсь от других».
***
Нэа и правда вернулся в Ковчег. Пришел под вечер, пьяный, грязный, бездумно глянул на всех и ушел в свою комнату. Адам последовал за ним.
Целую ночь за стенами Ковчега бушевала гроза. Под утро она утихла. И все вернулось на круги своя.
Надолго ли?
– Я ненавижу тебя, – шептал Нэа, лежа в объятьях Адама. – Я видеть тебя не хочу, – трясло его. – Как ты мог? – он вставал с кровати и уходил вглубь комнаты.
– Мы семья, – пытался вразумить его Адам.
– Заткнись! – выходил из себя Нэа.
– Он все равно умрет.
– Он мой брат!
– А я тогда кто?..
– Ты… – Нэа возвращался обратно к кровати и жестко целовал Адама, прокусывая ему губы. – Ты – жалок.
– Не смей…
– Молчи…
Но не только ярость и злость терзали Нэа, музыка рвалась из него. Он мог сутками просиживать за роялем, не обращая внимания на усталость и голод. И он чувствовал: еще немного, и он закончит мелодию, которую писал тысячелетиями.
***
«Ты знаешь, Адам, моя музыка – это мои чувства, мои ощущения, моя жизнь. И все это связано с тобой. С тобой! Каждая нота, каждый звук, каждое сумасшествие моей бесконечной жизни».
***
С его рук капала кровь. Крови вообще вокруг было очень много. Яркая, теплая, солоноватая на вкус, одуряюще пахнущая.
– Адааам, ты где? – Нэа шел по Ковчегу: комната за комнатой, коридор за коридором. – Раз, два, три, четыре, пять, я иду искааать…
Но только тишина была ему ответом.
Все началось так внезапно, так бессмысленно и безумно.
Он опять сидел за роялем, пытаясь закончить мелодию, но финал никак не приходил. Чего-то не хватало. Какой-то сущей мелочи. И это выводило из себя, разрывало на части.
– Так не должно быть! – бормотал Нэа, неотрывно глядя в никуда, – так быть не должно, – в висках шумело, голова болела нещадно. – Не должно! – он ударил кулаками по клавишам, заорал, ударил опять и опять.
Потом перед глазами потемнело. А вскоре запахло кровью.
– Ктооо не спрятался, я не виноват!
Последнее, что он помнил – безумный взгляд Род, и боль на лице Адама.
– Я не виноват…
***
«Знаешь, Адам, ведь именно тогда я и дописал свою мелодию. Мелодию на века. Совершенство, заключенное в звуке. Ведь ей не хватало сущего пустяка, мелочи. И понять это помог мне тоже ты.
Этой мелодии не хватало смерти».

@темы: Четырнадцатый, Тысячелетний Граф, фанфик, Мана Уокер, Роад Камелот

---

Вертел Дьявола

[missgreed]

Название: Вертел Дьявола
Автор: missgreed
Размер: мини (1903 слова)
Пейринг/Персонажи: Сокаро, ОМП, акума
Категория: джен
Жанр: приключения
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: некоторое количество нецензурных выражений
Краткое содержание: Если за водой пошел, главное - голову не сломить.


Проводником у нас был, вот святая Тереза не даст соврать, мексиканец из Соноры. Половина от матери-индианки, половина от благородного испанского дона, одного из тех, что порубили ацтеков своими саблями. Ну или там майя, я в истории не силен. Короче, двойственная натура была у нашего проводника. Спал он на земле, сидя, завернувшись в свою полосатую накидку, и просыпался быстрей гремучей змеи. Я, признаться, сначала думал, что он вообще не спит. Встанешь поссать или воды хлебнуть, глядь – а глаза у него этак в темноте поблескивают, как у кошки. И видел он здорово. Не, пожалуй, я неправильно выразился: взгляд у него не кошачий был, а волчий. Так на тебя эта серая скотина смотрит, когда без лошади и без ружья в горах лицом к морде встретился. Смотрит и ухмыляется: ничего, мол, мясо на двух ногах, я подожду. Вот и проводник наш так же глядел, тот который наполовину ацтек. Или майя. Как будто пошел с нами, только чтобы полюбоваться, как вороны клевать наши кости будут.
Ну, будущее показало, что не очень-то он ошибся, но об этом позже.
Вот я сказал, значит, что вторая половина у нашего проводника была от испанцев. Вряд ли кто из донов соблазнился его краснокожей мамочкой, скорее, в один из набегов дикарь утащил белую пленницу к себе в вигвам, или в чем они там в мексиканской прерии живут. Тем более, что на рожу этот метис был прости господи, видать, полностью в папашу пошел. Но вел себя – ни дать ни взять горячий испанский мучачо. Чуть что, за нож, и я вам скажу, ему достаточно было за рукоять просто подержаться, чтобы противник быстро вспомнил о неоконченных делах. Спал-то он на земле, а жрал – только из тарелки. Еще приговаривал иногда себе под нос, «вот славные бобы для господина Сокаро», «нежная куропатка для господина Сокаро». Звали его так, ага. Не знаю, как оно переводится на его индейский язык, но когда наш Уинг попробовал его окликнуть ублюдком, мексиканец одним ударом сломал ему челюсть. Беднягу пришлось оставить на ранчо.
Капитан сразу хотел его пристрелить, мексиканца, понятно, не Уинга, но другого проводника в это время года в Блу Хиллз не найдешь, а нам никак нельзя был мешкать. И я скажу, кстати, честно как на исповеди: редко кого видел, чтоб держался под прицелом с таким холодным презрением, как этот Сокаро. Как будто пули ему нипочем. Была бы воля капитана, тот бы, я думаю, вздернул мексиканца на ближайшем дереве – просто за выражение лица. Не годится желтушнику так смотреть на белого человека, как на прилипшее к сапогу коровье дерьмо. А Сокаро вел себя именно так, ни дать ни взять испанский джентльмен в окружении вакерос.
В общем, капитан пожалел денег, которые надо было платить за нового проводника, и мы поехали дальше. Меня он отозвал в сторонку и говорит тихо: ты, Нед, не спускай глаз с этого верзилы. Чуть только дернется, стреляй в говнюка. Я ему и говорю, капитану: сэр, чую, будут у нас неприятности. Он мне в ответ: не боись, Нед, я вас из таких передряг вытаскивал, что еще одну мы точно переживем. Только ствол держи наготове и не спи.
Мне капитан доверял тогда больше всех. Потому что я спас его шкуру в Рио-Гранде, когда под ним убили коня. За нами гнался целый кавалерийский полк, я один вернулся, чтобы капитана подобрать. Нас чудом не вздернули обоих. С тех пор он меня выделял среди остальных. Ну, как выделял: вот как с мексиканцем, приказывал прикрывать спину. Кого другого, может, и не поставил бы, а мне верил как себе.
Приехали мы, значит, в Блу Хиллз. А там мили и мили выжженной земли, и посредь этого пятачка высоченные скалы. Не знаю, какой чудак назвал эти места голубыми холмами, вернее было бы – дьявольская сковородка. Или скорей даже вертел дьявола, учитывая какие высокие и остроконечные эти скалы были. И нам дорога ложилась точнехонько туда. Смитсон тогда посмотрел на них, и говорит: я, говорит, ни за какие коврижки туда не полезу. А капитан ему: полезешь, коли шкура дорога. И револьвер достал. У капитана разговор короткий, или ты подчиняешься, или идешь в гости к костлявой старушке. Зато в дележе добычи не жадничал, по-честному делил. Но стрелял метко. Бывало, из четырех бутылок все четыре сшибет, даже пьяный в стельку. Смитсон весь белый стал, переводит взгляд со скал на капитана, и видно по лицу – прикидывает, где смерть быстрее догонит.
Скажу пару слов про Холмы. Место это взаправду было гиблым. Раньше, говорят, это были натуральные холмы, трава росла, дичь какая-то водилась, куропатки там, зайцы. Потом случилось что-то вроде землетрясения, и из земли вырос этот вот столп. Выглядит, как зуб обломанный. Земля вокруг почернела и растрескалась, воздух высох, все, что осталось от прежней долины, это название.
Но самое гадкое там – люди. Какие-то они и не люди вовсе. Когда в холмах открыли ту пещеру, к горам потянулись старатели, вырос городок. Вот этих-то людей и проклял, говорят, индейский шаман. Теперь они то ли оборотни, то ли призраки, слухи на этот счет разные ходят, один священник в Остине и вовсе считал их чертями и порывался собрать народ для нового крестового похода. Не согласился никто, конечно, дураков нет. Только мы, да… На богатства Диких Скал позарились.
Ну, капитан видит, что Смитсона скорей пристрелить можно, чем вперед погнать. Вытащил он из седла ружье, спешился и говорит: идемте цепочкой. Раз ты, Смитти, трусишь, вставай в середку, первым Барни пойдет. Но и добычи тот получит лишнюю долю. Как, ребята, справедливо?
Мы переглянулись. Понятное дело, жалко свои деньги отдавать. Но и шеей своей рисковать никто не хотел. Веяло от долины чем-то жутким, навроде запаха, которым от оврага с дохлыми коровами тянет, только вот ветра не было. Ну пошли мы, куда деваться. Лошадей оставили и с ними молодого Джейми, на двух человек, считай, отряд уменьшился, ну это я еще Уинга сразу посчитал. Зато восьмым с нами был «господин» Сокаро.
Чего только не рассказывают ночью, у костра. Мы думали, что местные выдумки сказками и останутся, но когда из-за камней вынырнул первый такой... как его назвать... навроде человека, только вместо головы комок потекшего воска, и одной руки нет, а вместо нее торчит ружейный ствол. И вот кстати о судьбе: хоть и отказался Смитти встать во главе цепочки, а все одно к нему напасть прилипла. Не к капитану тварь повернулась, не ко мне, хотя я ближе был, а к нему, как будто за нитку потянули.
Смитсон когда увидел эту тварь, натурально обгадился. Его только проводник наш и спас: кинулся вперед, и клянусь, я еще не видел, чтобы люди так быстро бегали, – кинулся и всадил этой штуке в шею свой нож. Здоровенный нож он носил, длинной в руку, с зазубринами по острому краю. Тварь зашипела, я подумал, что сейчас и сам в штаны наложу, но тут Сокаро отскочил назад, а тварь взорвалась с оглушительным хлопком. Связку динамита он ей за шиворот сунул, что ли.
Потом вижу – смеется. Ржет, как конь, рожа довольная, а зубы совсем как зазубрины на том ноже, острые, подпиленные. Я честно признаться тогда и решил, что дальше не иду. Чокнутый он. Есть такие, с виду нормальные, но если перемкнет… Смотрю на него и живо представляю, как ночью подойдет бесшумно, как он умеет, и отгрызет мне ногу. Или голову отпилит этим своим ножом. Самое жуткое, что Сокаро на меня посмотрел, и я как-то понял: все он знает, какие мысли у меня в голове крутятся. Смотрит и ухмыляется. Я гляжу в ответ и думаю, что надо бы застрелить придурка, а рука как онемела, не могу поднять. И ноги ватные. Другой раз так смотришь на гремучую змею или в пропасть, когда в горах надо подниматься по самому краю обрыва, и время как будто останавливается.
Да вот только капитану не объяснишь, что у тебя в заднице предчувствие заиграло. Разговор короткий, дуло в зубы и шагай по Великой Равнине за духами предков. Я ни слова ему не сказал, только для себя решил, что буду подальше от Сокаро держаться. Теперь он почти все время впереди шел, вот я последним в отряд и пристроился. На границе нормальной, с травой, земли и треснутой глины колебался в воздухе туман. Обычная дымка, в пустыне бывает, странно только, что на одном месте.
Этот день был самым коротким в моей жизни. Сразу предупрежу, до скал мы так и не добрались. Чем ближе подходили, тем чаще видели таких же странных тварюг. Кто-то бродил мужду камней туда и сюда, кто-то стоял раскинув руки, как пугало. Невысоко над землей летели такие шары, типа перекати-поле, только огромные, и, по-моему, тоже ощетинившиеся стволами. Не знаю, склад оружия, что ли, на воздушном шаре. Хрен его проссыт. Нам не дали времени осмотреться. Сначала-то нас закрывало туманом, а как местные заметили... Ну, скажу так: такой ураганной стрельбы не было и в Рио-Гранде. Стреляли отовсюду, даже, по-моему, сверху, взрывы грохотали как на строительстве железной дороги в каньоне. Уши у меня заложило почти сразу, потом пыль поднялась и все закрыла. Мы, понятно, бросились в разные стороны, пытясь скрыться за камнями, вжаться в землю, кто-то назад побежал. Пытались отстреливаться, но куда там, когда их вчетверо, чем нас, больше, и они у себя дома. Я тоже стрелял, пока патроны не кончились, а потом заполз в какую-то яму, скорчился и голову закрыл. Особенно не погеройствуешь, когда не видно ни черта, даже не понятно, в кого ножом бить. Лоуренс замешкался, так в него сразу три пули попало. Снесло ему голову с плеч, как тыкву с плетня. Никогда такого не видел. Череп раскололся, мозги брызнули во все стороны. Вдобавок бедняга Лоуренс наступил на динамитную шашку, хотя ему, конечно, было уже все равно. Одна одежда и осталась.
Лежу я, значит, молюсь, и тут вижу – возникает из пылищи фигура. Вроде как человек, а вроде как и не совсем. Меня какое-то оцепенение сковало, пялюсь я на него и не могу понять, что с ним не так. Он ближе и ближе подходит, головой водит, будто принюхивается, как будто глазами меня совсем не видит.
Я посильнее сжал нож, который в руке держал. Думаю, сейчас подойдет поближе, и я его пырну. Как раз в живот нацелился, над пряжкой ремня, чтобы в требуху попасть. Даже привставать начал тихонечко. И тут появляется Сокаро, и хрясь своим тесаком по хребтине. Местный так и сел, где стоял, голова в одну сторону покатилась, тело повалилось в другую. Я аж рот раскрыл. Тут Сокаро наклонился, схватил меня за шиворот, да легко так, как ребенка, и потащил куда-то. А вокруг стрельба, взрывы. Я уж не слышал, чуял по тому, как воздухом толкало то в спину, то в бок.
Бросил он меня вдруг, и чувствую, подо мной трава. В глазах полно пыли, песок на зубах скрипит, щупаю вокруг себя, пытаюсь понять, где оказался, и не могу.
Как в себя пришел, осмотрелся – увидел, что лежу не так уж далеко от того места, где мы к дьявольской сковородке подошли. Пыль все еще вилась в воздухе, ничего видно не было, но тихо стало, как в могиле. Я так и не смог заставить себя туда снова пойти. Подождал немного, потом нашел Джейми, мы еще подождали. Два дня провели на границе, никто больше не вернулся. Пыль осела, скалы увидели, а толку-то. Даже тел не разглядели, голая земля, отсюда и до самых скал. Переглянулись мы с Джейми, развернулись и драпанули оттуда. Мне и признаться в том не стыдно. Когда против меня человек, пусть даже сорок кавалеристов в форме, я не испугаюсь. Но такого страха, как в тот день, я не испытывал никогда. Если б Сокаро меня не вынес, хрен его знает, зачем он это сделал, я бы там с ребятами и остался, это точно. Все бы на сковородке поджарились.
Так я к чему рассказал... Видел я вашего проводника, парень. Голову заложу, той же породы он, что и мексиканец. Я с вами не пойду, и ты подумай, точно ли тебе нужна эта живая вода. Может, ну ее к чертям. Есть вещи, которых людям лучше не трогать.

@темы: акума, фанфик, экзорцисты, Черный Орден

---

[Gretchen_Ross]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Gulch]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Сложности тонкой душевной организации

[Gulch]

Название: Сложности тонкой душевной организации
Автор: Геррера Гульчачера
Бета: нет
Персонажи: Сокаро, искатель Рик (ОМП), рандомные искатели, белочка.
Жанр: стеб
Рейтинг: R за мат
Дисклеймер: не мое, не претендую
Содержание: а что, если генерал Сокаро на самом деле не такой, каким его видят все окружающие?
Благодарность: [J]И_в[/J] за идею и вообще той дискуссии в целом. ребята, я вас всех люблю

около 570-ти слов

Безумный, яростный, жестокий... Как только его не называют? Генерал Сокаро просто обязан быть таким в глазах окружающих его людей. Да, а еще безжалостным дикарем и сволочью, которая даже погибших учеников называет слабаками. Но никто не видит сути, не понимает того, что у него внутри, рассматривая и веря только в маску, которая, кажется, уже прирастает к лицу. Никто не подумает, что каждого из погибших учеников он оплакивал долго, с упоением, тяжко вздыхая в подушку, а потом заливая горе каким-нибудь пойлом - только чтобы забыться и уснуть. Мужчине слезы не положены, пусть лучше думают, что он такой злой с похмелья, а не от горя потери...
Да его даже профессиональный лицедей - мелкий воспитанник той рыжей твари - не смог понять, что же говорить об остальных?

А моменты спокойствия и пребывания самим собой стали настолько редки, что он теперь уже и не помнит, когда последний раз сидел вот так, посреди леса. Пусть это всего лишь привал на пути к пункту назначения, проходящие в ожидании прибытия искателей. Какие-то десять-пятнадцать минут передышки, но... Но он успевает отдохнуть, перекусить и насладиться природой, ее красотой и потрясающими звуками, которые завораживают и успокаивают, даруют умиротворение.
Едва уловимый треск
Генерал Винтерс насторожился. При этом руки сами потянулись к оружию, покоящемуся на коленях. Было ясно, что это не человек и не акума, но кто?
Из-за дерева выбежала белка. Обычная серая белка, очень быстрая, маленькая и смешная. Было понятно, что она совсем не боится огромного человека, восседающего на сваленном дереве: молниеносно юркнула от дерева сначала к бревну, а потом и к самому Сокаро на колени. От такого поведения шустрого зверька мужчина сначала опешил, а потом улыбнулся своей самой милой, на которую он был способен, улыбкой и потянулся к мешку. Выудив оттуда несколько орешков, довольно осклабился, что не все съел за импровизированным обедом, и потянул их ожидающему грызуну.
Белочка сосредоточенно жевала, Сокаро улыбался. Его поза практически не изменилась, но сам он весь подобрался и напрягся, вслушиваясь в звуки из леса: один наслаивался на другой. Ясно, что первый совсем не знает о приближающейся опасности...
Ему нужно каких-то несколько секунд, чтобы не издав ни звука подняться с бревна и подойти к зарослям, в которых разворачивается действие. А дальше тело действует само.
С диким криком "пиздец тебе, шавка" генерал бросается на притаившегося для атаки на искателя акума. Парнишка, не ожидавший такого поворота событий, который даже не представлял, что за ним может идти смертоносная машина, выпучил глаза, завопил и осел на землю. Кстати, как раз вовремя, чтобы не попасть под удар акума. Дальнейшее развитие событий он помнил смутно...

***
- Белка! Я вам говорю! Сам видел маленькую белочку, которую Сокаро кормил орехами!
Ответом ему был дружный ржач и гогот других искателей. Один из бывалых приложил руку ко лбу говорившего новичка:
- Рик, да у тебя самого белочка! Генерал тебя, часом, из своей трофейной фляги не отпаивал после? Нет? - опять еле сдерживаемый смех, - А надо было... Глядишь, и мозги на место встали бы!
И опять гогот, уже который раз за вечер.
Молодой человек не знал, что рассказывать об увиденном не стоило: живое воплощение жажды крови и убийства просто по определению не может кормить милых животных в лесу, ему это по рангу не положено, а ему, рассказавшему, будут сто лет припоминать россказни и подшучивать обидно...

А Сокаро спал спокойно: его репутацию трудно было "запятнать" такими фактами, все равно в них никто не поверит. А что до его сложной душевной организации... Как-то же ему удавалось совмещать и скрывать разные стороны себя и своей натуры до этого?

В следующий поход через лес он взял с собой чуть больше орехов, так... на всякий.

@темы: фанфик, Маршал Винтерс Сокаро, искатели

---

Импрессия

[Kagami-san]

Название: Импрессия
Автор: Kagami-san
Бета: нет
Персонажи/Пейринг: Комуи Ли, Фрой Тидолл
Жанр: импрессионизм
Рейтинг: G
Дисклеймер: не корысти ради, а удовольствия для
Содержание: встреча с Художником.

Иногда для того, чтобы попасть в другой мир, стоит просто закрыть глаза.
А потом открыть.
Настырная мошка упорно лезла в лицо, оглушительно стрекотали кузнечики, отчаянно пахло чем-то горьковато-свежим, а небо перечеркивали пушистые метелочки лаванды. Обычный летний полдень.
Он отмахнулся от мухи, сел и огляделся. Лавандовое поле нескончаемым океаном колыхалось вокруг. И все это: все запахи, звуки, цветы и бесконечное летнее небо, было таким правильным и необходимым сейчас. Он встал, потянулся, разминая поясницу, и пошел к виднеющейся недалеко дорожке насыщенно оранжевого цвета. Она вилась словно неаккуратно брошенный шарф среди цветущего великолепия.
- И нет никакой разницы, куда идти, - решил он и повернул налево.
Солнце палило нещадно. Он то и дело вытирал пот со лба, но снять плащ так и не додумался. Белый плащ в лиловых разводах.
- Лето нынче жаркое, месье, - окликнула его молодая женщина, собирающая лаванду в огромную плетеную корзинку.
- Добрый день, - остановился он, стянул с головы берет и кивнул ей. - А не подскажете, куда ведет эта дорога?
- Все зависит от того, куда вы хотите попасть, - женщина аккуратно срезала стебельки цветов.
- Да на самом деле…
- Если вы продолжите идти дальше как шли, то рано или поздно придете к мосту через реку. Слева от него будет деревенька, а справа дорога в город.
- А если я перейду через мост?
- А если перейдете через мост, то может случиться все, что угодно.
Он искренне поблагодарил женщину и пошел дальше. К мосту, к деревеньке и к дороге в город.
Лаванду сменили тюльпаны. Такие яркие, что глазам было больно.
Мимо промчался стриж, чуть не задев его крылом.
- М, - замер он на месте, поднял лицо к небесам. – Если долго смотреть на солнце, рано или поздно ослепнешь, - сказал он сам себе и зашагал дальше, пачкая ботинки и брюки в дорожной пыли.
Белый плащ в лиловых разводах. Ботинки и брюки в оранжевой пыли.
Деревеньку он заметил издалека. Аккуратные домики, похожие один на другой как братья близнецы, уютные палисадники, выбеленные стены, красные крыши. Но туда ему не нужно было точно.
- Посторонитесь, месье! – одернул его серьезный десятилетний пастушок, гонящий пять холеных рыжих коров на дойку.
Чтобы пропустить их пришлось сойти с дороги, и маки оставили на его рукаве алый след.
Коровы шли важно и медленно, словно зная себе цену. Даже великие мира сего не умеют нести себя с таким достоинством, как молочные коровы, идущие домой. Пестрый, лохматый пес трусил следом за своим маленьким стадом. Он очень серьезно посмотрел на незнакомца и для приличия негромко гавкнул.
Он выбрался обратно на дорожку лишь тогда, когда коровы уже заходили в деревеньку, чуть не вступил в кучу, оставленную одной из красавиц, и поспешил на берег реки, через которую, и правда, был переброшен деревянный горбатый мостик.
Река была неширокой и спокойной, почти ленивой. Он не удержался, спустился на берег, присел, окунул ладони в прохладную воду и умылся.
- Куда путь держите, месье? – недалеко от него устроились с бельем женщины. Как раз время для стирки. - В город?
- Нет, - покачал он головой, - на ту сторону.
Женщины переглянулись.
- Уж не к Художнику ли в гости? – осторожно спросила одна из них.
- К Художнику? – переспросил он.
- Да. Он живет на том берегу.
- Отчего же нет. К Художнику, значит к Художнику, - кивнул он.
- Ага, вы только тогда поосторожнее. Он странный, тот Художник.
- В чем же его странность? – решил уточнить он.
- Он создает Эдем, - ответили ему.
И на деревенской церквушке ударили колокола. Женщины перекрестились и принялись за стирку, нечего времени терять!
- Спасибо, - отблагодарил он их и поднялся по мосту.
Доски под ногами скрипели, каждая в своей тональности. Он подумал, что если бы у него было время, он бы послушал эту музыку подольше. Но сейчас у него времени не было почти совсем. Он был уверен в этом. Внезапно.
За мостом был тот же мир, что и по другую его сторону, но, почему-то ощущалось, что этот мир был бледнее и незаконченнее. Здесь была та же лаванда и те же тюльпаны, то же небо и та же дорога, но…
Идти здесь было куда проще, потому что воздух тоже был не таким жарким.
Дорога обрывалась внезапно. Он чуть не упал в неизвестно откуда взявшуюся пропасть, замер на краю, глядя в абсолютное, белоснежное ничто и пошел по краю.
Художника он нашел довольно быстро. Тот сидел с большой художественной тетрадью и рисовал мир.
Какое-то время царила тишина.
- Прованс, - наконец нарушил тишину Художник.
- Говорят, там горы и море.
- Горы вон там, - не глядя, указал Художник вправо. – А море будет вот здесь, - и носки его тяжелых ботинок лизнула волна. – Птиц не хватает… - с небес спикировала чайка, приземлилась, раскинув крылья, и принялась чистить перья.
- А почему Эдем? – не выдержал и спросил он.
- М? – еще одна птица приземлилась, нахохлилась и уснула.
- Мне сказали, что вы создаете Эдем.
- А это вы сами узнаете, - отмахнулся Художник. – Вон там будет маяк, - кивнул он вправо, - если идти дальше – город. Нам отплывать оттуда.
- Куда? – удивленно спросил он.
- А тут даже гадать не нужжжжжжжжжжжжжжжжжжжжнооо… - голос перекрыл рокот моря. – Не нужжжжнооооо…
…нужжжжжжжжжжнооооооооооо…
***
- Да спит он, тут и гадать не нужно! Смотритель, проснитесь! – кто-то упорно тряс его за плечо.
- А?
- Смотритель, да проснитесь вы!
- Не сплю я! – он выпрямился в кресле.
- Вы же сами просили сказать, когда Маршал прибудет.
- Да, да.
- Так уже ждут вас.
Комуи Ли встал, поправил одежду, протер очки, вышел из кабинета и замер, заметив высокую фигуру с шапкой курчавых волос. Маршал обернулся и шагнул навстречу, протянув руку, выпачканную художественным углем и красками.
- Фрой Тидолл.
- Комуи Ли, - после рукопожатия на ладони Смотрителя так и остались лазурные, оранжевые и алые пятна.
Художник пришел в Центральное Управление.
------------

На написание фика повлиял фильм Сны Акиры Куросавы.

@темы: драббл, фанфик, Маршал Фрой Тидолл, Комуи Ли

---

[Мэй_Чен]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[DGM.Noformat]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Марианна Кросс]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

День рождения сообщества!

[DGM.Noformat]

Дорогие читатели и участники, сегодня у нашего сообщества день рождения
Администрация благодарит всех, кто в течение двух лет выставлял работы на Неформате, читал, комментировал и иным способом выражал любовь к пятым канонным ежикам.
Спасибо вам!

@темы: административное

---

Друзья

[DGM.Noformat]

Наши друзья

Если у вас есть сообщество, и вы хотите подружиться, можете оставить свой баннер здесь.
Пост поднимается не чаще одного раза в сутки, дабы не флудить во френдленте пч сообщества.

запись создана: 14.03.2011 в 14:31

@темы: административное

---

[Хайбана]

Название: Задолбала эта работа!
Рейтинг: G
Отказ от прав: все права принадлежат Хошино Кацуре и студии "TV Tokyo"



Название: Обезьянам на выход
Рейтинг: PG-13
Отказ от прав: все права принадлежат Хошино Кацуре и студии "TV Tokyo"



Название: Маленькая пушистая сволочь
Рейтинг: G
Отказ от прав: все права принадлежат Хошино Кацуре и студии "TV Tokyo".



Название: За левым плечом
Рейтинг: R
Отказ от прав: все права принадлежат Хошино Кацуре и студии "TV Tokyo"



Название: Я выиграла. Снимай трусы
Рейтинг: R
Отказ от прав: все права принадлежат Хошино Кацуре и студии "TV Tokyo"

@темы: акума, фанарт, Маршал Винтерс Сокаро, Маршал Клауд Найн, гет, Лау Джимин

---

С Новым годом!

[DGM.Noformat]

Дорогие читатели, авторы, артеры, клипмекеры и все, все, все!
Наше сообщество поздравляет вас с наступающим Новым годом и желает в новом году вдохновения, любимых героев на страницах манги и много фан-творчества по редким, но таким дорогим для нас персонажам.

---

[днаневидно]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Мэй_Чен]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Клип: Сокаро, экшн, R.

[днаневидно]

Название: And your world will burn
Автор: Сумирейд
Пейринг/Персонажи: Сокаро, акума
Категория: джен
Жанр: экшн
Рейтинг: R
Исходники: аниме D.Gray-man; Cliff Lin - And Your World Will Burn
Продолжительность и вес: 1:19, 7,9 Мб
Примечание: спасибо Ka-mai и Aprira за помощь в поиске багов
Cкачать клип (179 Мб)

Текст песни

Текст песни:
АГЫР ПШШШ ЧВЯК ХЫДЫЩ ГЫРГЫРЫР! Your world will burn!

@темы: видео, акума, Маршал Винтерс Сокаро, Черный Орден

---

Лала

[Марианна Кросс]

Всё с просторов, авторы неизвестны.

+11, превью

@темы: Лала, фанарт

---

Клип: Скин-центрик, R

[днаневидно]

Автор: Сумирейд
Название: Wrath
Пейринг/Персонажи: Скин, Роад, Тысячелетний Граф
Категория: джен
Жанр: дарк
Рейтинг: R
Исходники: аниме D.Gray-man; Linkin Park - Hit the floor
Продолжительность и вес: 1:10, 12,5 mb
Примечание: Клип сделан специально для команды[L] fandom D.Gray-man 2012[/L] в рамках Фандомной Битвы-2012. Скачать клип (159 Мб)

текст песни

Текст песни:
I know I'll never trust a single thing you say
You knew your lies would divide us but you lied anyway
And all the lies have got you floating up above us all
But what goes up has got to fall

One minute you're on top
(Next you're not watch you drop)
Making your heart stop
(Just before you hit the floor)
One minute you're on top
(Next you're not missed a shot)
Making your heart stop
You think you've won
And then it's all gone

@темы: видео, Скин Борик, Тысячелетний Граф, семья Ноя, Роад Камелот

---

Клауд

[Марианна Кросс]

Возможен трафик, в превью лишь крупная.
Из авторов помнится только idearock

+8+

@темы: фанарт, Маршал Клауд Найн